Одно время В.Е. сам отбирал себе класс; вне зависимости от всяких диктантов к нему попадали те, из которых, по его мнению, мог выйти толк.

Другой общеучилищной кафедрой являлась кафедра живописи. Тут была заложена двойственность (изначально). Живопись (академическая) очень слабо увязывалась с композицией. О том, чтобы одни и те же педагоги вели работу с натуры и сочиняли росписи, и речи не могло быть.

Очень скоро на кафедре появились большие силы: С. Герасимов, Н. Максимов, Белянин, В. Васильев.

Сергей Васильевич Герасимов был очень популярен в художественных кругах. Его любили и как живописца, и как общественного деятеля. В ту пору шла борьба двух Герасимовых: Александра и Сергея. Этот последний сочетал в себе качества и мастера, и государственного деятеля. Его деловитость, умение хорошо и убедительно сказать, пошутить были замечательны… И за всем этим стояла личность большого художника, авторитет мастера.

Впрочем, в училище С.В. появлялся редко. За его спиной стоял неразлучный с ним Николай Христофорович Максимов, по-человечески совершеннейший его антипод. С.В., например, был абсолютным трезвенником, а Н.Х., напротив, большим любителем выпить и знатоком в этой области.

Хотя Н.Х. никто никогда не видел пьяным, обойтись без выпивки в течение трех-четырех часов он не мог. Поэтому, покинув аудиторию, заходил в свое привычное питейное заведение (а были они на каждом шагу), где его хорошо знали и приготовляли специальный «коктейль» по его вкусу. Удовлетворенный, Н.Х. возвращался после этого к своим питомцам.

Нельзя сказать, что Н.Х был белой вороной (по отношению к выпивке). Только она (выпивка) носила разные формы. Иногда живописцы после очередного заседания кафедры двигались в находившееся через дорогу кафе-мороженое или другое питейное заведение и, выстроившись гуськом, вкушали каждый свою дозу. Случались и более солидные выпивки.

Как-то в ресторане М.А. Марков сильно перебрал, и коллеги забеспокоились - час поздний. Решили позвать его сына. Позвонили домой, и вскорости прибыл сынок, но вместо того, чтобы бережно спровадить папу, уселся за стол и принялся за дело. М.А., увидев выпивающего сына, как-то даже протрезвел, и, толкнув соседа в бок, удивленно сказал: «А ведь его здесь все хорошо знают!» Вообще-то вариантов выпивок было предостаточно - и в мастерских, и на даче в Песках, и еще всяко. А впереди всех - Григорий Иванович Опрышко, самый большой специалист по флорентийской мозаике.

Николай Христофорович был, по-видимому, талантливым, но отбившимся от настоящего творчества человеком. Он давным-давно не выставлялся и состоял при С.В. Герасимове. Его периодически мучила совесть, и он, обращаясь к кому-нибудь из коллег, заговаривал: «…Знаете, эти пейзажи и пейзажики — все петое и перепетое. Это давным-давно исчерпано Левитаном. Поэтому здесь делать больше нечего…» Могла зайти речь о никогда не сбывавшихся планах: «…Вот я задумал композицию: спереди - празднично убранный стол в ожидании возвращающихся с демонстрации. А из распахнутых дверей выглядывают люди. Они уже вернулись…» Но по роковому стечению обстоятельств что-нибудь мешало. То оказалось, что нет кобальта, а то нездоровье.

 предыдущая страница 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28следующая страница