Г.И. не терпел всякого равнодушия к искусству и интересно рассказывал про настоящих одержимых искусством художников. Например, как однажды М. Врубель, постоянно испытывавший нужду в деньгах, принимал у себя М. Нестерова. Ему (Нестерову) очень понравился один этюдик, и, будучи обеспеченным человеком, а может быть, из тайного желания как-то выручить гениального бедолагу, он решил купить этот этюдик, с тем чтобы прийти за ним на следующий день и вручить деньги.

Когда он пришел назавтра, то оказалось, что поверх «купленного» этюда Врубель написал какую-то другую вещь. Дело в том, что ему «позарез» необходимо было ее написать, а другого холста под рукой нет. Он не мог не написать то, что его в это мгновение влекло.

Говаривал Г.И. и о том, что иногда можно и искусственно вызвать интерес к теме. Как-то, по его словам, Б. Григорьев заметил, что рисовавшие натуру студенты работают очень вяло. Тогда он велел обнаженной натурщице надеть черные чулки. Такой поворот вызвал интерес, и настроение в классе резко переменилось.

Г.И. очень страдал от невежества ребят, от того, как мало они читают и мало знают. Даже их внешний вид иногда его коробил («какие-то матросы, а не студенты»).

Энергичен он был необычайно. Прибегал из своей мастерской - и сразу в работу: что-то говорил, лепил. Его никто никогда не видел отдыхающим, того же он требовал от других. У Г.И. были определенные позиции — он сам стоял на них и неукоснительно требовал следования им от своих подчиненных и, тем более, от студентов.

Члены кафедры — С. Рабинович, Г. Шульц, А. Кондра¬тьев и пришедшая несколько позже Е. Белашова относились к этому своду правил скептически. Они все были учениками Матвеева и исповедывали его религию. Все не очень молоды, но называли друг друга по имени и понимали друг друга. Но Георгия Ивановича побаивались и никогда против него не выступали. Знали, что Георгий Иванович не из тех, кто промолчит и отступит.

Саул Львович Рабинович уже многое перевидал. В конце 20-х годов уехал во Францию, окончив Академию художеств в Ленинграде. Интересно рассказывал — о том, как бывал в мастерской Деспио, например. Вместе с кем-то и автором, усадившим гостей перед несколькими своими вещами, после тягостного молчания услышали: «Как это красиво» из уст самого Деспио. О Корбюзье, с которым он работал, говорил неохотно. Будто бы тот его надул. С.Л. был большим франтом, всегда в зеленом костюме, с неизменной сигаретой. Не прочь был кутнуть и по дамской части… На самом деле жилось ему не так уж легко — мешала бездомность: снимал комнату у известной копиистки настенной живописи Преображенской, или Рождественской.

Как-то вкатился на институтский вечер (не то под Новый год, не то какой-то другой праздник) в распахнутой шубе, оживленный и помолодевший, немного «под мухой», в окружении своих студентов. С ними он предварительно вкусил в мастерской.

 предыдущая страница 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28следующая страница