У К.А. удивительным образом сочеталась традиционность, и даже патриархальность, с реалиями повседневности. Как-то после шумного партийного собрания, когда все присутствующие дружно осуждали кого-то или что-то, что надлежало осуждать, К.А. вспомнил, как в церкви после возгласа «Анафема!» его подхватывали и многократно повторяли. Интересны были его суждения о семье Карамазовых: или это пылкий, страстный Дмитрий, или холодный и рассудочный Иван, или истинно святой Алеша. Из этих крайностей, говаривал К.А., характер русского народа. Над ним немного подсмеивались (за спиной, конечно) за его пристрастие к латыни и дали прозвище Компендиум. Он безропотно подчинялся воле начальства и очень боялся всяких исходящих «сверху» бумажек.

Вынимая такую бумажку, он зачитывал ее членам кафедры, предваряя словами: «Из Комитета архитектуры пришла директива (приказ, циркуляр), составленная в самых императивных тонах».

Едва ли не самый примечательный человек на кафедре - это Михаил Васильевич Бабенчиков. Он прожил странную жизнь. Был при великих делах, сотрудничал со знаменитыми людьми. Но при этом оставался безвестным, где-то «около». Возможно, оказало влияние и то, что он не имел официального образования, и при его скромности и непрактичности этот изъян ничем не восполнялся. А человек он самых обширных знаний, высочайшей культуры.

Память о своем прошлом М.В. ценил. Его легко было подбить на какой-нибудь рассказ, причем на самой разнообразной почве, часто совершенно неожиданной. Ну, например: «…М.В., а не случалось Вам сотрудничать в театре?» М.В. как будто дожидался этого вопроса, подводил к висевшей на стене фотографии Н.П. Хмелева в какой-то роли с дарственной надписью. Оказывается, М.В. консультировал спектакль в Художественном театре — показывал, как сидели в XVIII веке, как держали лорнет, как кланялись. Можно было спросить об Александре Блоке, памятуя, что М.В. - ленинградец. Разворачивалась соответствующая книга, и на нужной странице устами Блока говорилось: «…Надо поговорить с Бабенчиковым…» В надежде поставить М.В. в тупик спрашивали, не приходилось ли сталкиваться с модной в те годы исполнительницей всяких песен народов России Тамарой Ханум (уж жанр, должно быть, чуждый). Оказывается, приходилось. Извлекался альбом, а в нем - подаренная М.В. фотография артистки.

Жил М.В. около Красной площади в опрятной квартирке, выкроенной из каких-то старинных палат, со своей женой Е.Н. Кольцовой (бывшей вдовой известного журналиста Михаила Кольцова). Она немного напоминала внешне Анну Ахматову, хотя не была такой красивой. Во время гражданской войны в Испании она была в осажденном Мадриде. Очень хотелось услышать об этом времени и о том месте. Ведь она как-то встречала Новый год с самим Хемингуэем, но мы узнали только, что он постоянно носил в заднем кармане брюк фляжку с виски. Когда М.В. становилось плохо (он был сердечник), Е.Н. исчезала и перебиралась в свою квартиру в Доме на набережной, так как волнение могло вывести ее из равновесия. Она была психически не вполне здоровой.

М.В. дружил с ленинградцами (архитекторами) и до работы в училище занимал какую-то пустяковую должность в проектной мастерской Дворца Советов. По-видимому, старики-ленинградцы В. Щуко и В. Гельфрейх попросту пригревали его.

Одним из популярных среди студентов педагогов был Александр Николаевич Тарасов, по прозвищу Флейц. Он со своими жесткими, стоявшими торчком волосами в самом деле походил на флейц. А.Н. был необычайно деятелен и в то же самое время участлив, готов всегда помочь. Ребята его любили, и он находил с ними общий язык. Ездил с ними в Среднюю Азию копировать мозаику. Когда появилась специальность «Реставрация», он стал сотрудничать на этом поприще.

Из лекторов крупной фигурой был, конечно, Давид Ефимович Аркин. Он получил известность благодаря целому ряду трудов, и многие годы возглавлял издательскую и вообще научную деятельность Академии архитектуры. Но во время похода против космополитизма его отстранили от дел, и он устроился в тихое место — Строгановское училище. Проработал на кафедре недолго, около четырех лет.

Ирина Евгеньевна Данилова - представительница другого поколения. Была любимой ученицей М.В. Алпатова и большим специалистом по Итальянскому Возрождению, но по каким-то причинам занималась со скульпторами. Она воспитала очень интересного исследователя русского народного искусства А.К. Чекалова. Его, еще студента, приметила И.Е. и помогла ему стать искусствоведом. Он быстро, без колебаний, нашел свою тему — традиционное русское прикладное искусство. Читал интересные лекции, стал выезжать со своими студентами в северорусскую глухомань, откуда они привозили бесценный материал — ткани, деревянную утварь, лоскутные одеяла и коврики. Одна за другой стали издаваться его книги, но преждевременная смерть прервала его славную деятельность.

 предыдущая страница 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28следующая страница