Тихое искусство

Лев Холмянский. 1952

Лев Моисеевич Холмянский - архитектор и талантливый педагог мало кому известен как художник.

Всю жизнь занимаясь  рисунком и живописью, он не посвящал практически никого в своё  искусство. Причина такой скрытности, при общей человеческой открытости, лежит в особом жанре рисования   «для себя», который сродни дневниковым записям. Художник делал эти «записи» регулярно и последовательно и они отмечены той интимностью и сокровенностью, какая бывает, когда человек не думает о зрителе, а захвачен на первый взгляд обыденными жизненными впечатлениями, стремясь их сохранить на листке бумаги, просто на память, опять же «для себя».

Этот интимный, камерный стиль был довольно распространённым в русско-советском искусстве ХХ века, особенно в его 1-й половине. Он зарождался в противовес парадному, официальному жанру, который занимал главенствующее место в искусстве тридцатых-пятидесятых годов. И чем меньше личного было в заказных полотнах, создающих миф о человеке особой  породы, тем интимнее и лиричнее были образы другого «неофициального» искусства, поэтизирующего мир обыденного, непреходящего, мир ценностей, складывающихся веками.

То, что для Холмянского эти ценности были основными, чувствуется не только по его рисункам, но и по письмам, по дневниковым записям. Письма военных лет к  родителям, брату, друзьям  свидетельствуют о том, что семья, забота о близких, простые человеческие отношения были главным наполнением его жизни и, собственно, основной темой творчества. В создании своего интимного жизненного и культурного пространства, отличного от того, которое выстраивала власть,  Холмянский не был одинок. Возможно, среди негромкого камерного искусства, голос художника был одним из самых тихих. В то же время трудно представить культуру ХХ века без явлений подобных ему. Именно такие мастера, педагоги, просто интеллигентные люди, как Лев Моисеевич, явились хранителями культурных традиций, благодаря - им, не была утрачена «связь времён», что само по себе для культуры прошлого столетия, чреватого крутыми поворотами, - одно из  самых важных достижений.

Безусловно, для творческого становления Л. М. Холмянского большое значение имело его обучение в Московском Архитектурном институте (1936- 1941), но не маловажен и тот факт, что ещё до поступления в МАИ  он брал частные  уроки  живописи у Константина Зефирова. Среди работ, относящихся к этому периоду, «Автопортрет» (1936- 38) Б., гуашь,  «Портрет брата» 1936? Б., граф. карандаш, «Натюрморт с цветами и шкатулкой» 1936, Б., акварель. Эти произведения близки зефировским не только своим  жанровым и сюжетным содержанием, важнее, что в них  создаётся схожее по духовному напряжению пространство. Через Зефирова Холмянский перенял  отношение к живописи и рисунку, характерное для многих мастеров, входивших  в 1920- е годы в объединение «Маковец»*. Создатели объединения большое значение придавали  «духовности искусства и наследованию мировой культуре»,  «стремясь достроить, завершить её здание подобно тому как маковка венчает храм». (Л. Ф. Жегин).

В тридцатые годы мастера этого направления работали в основном в русле интимных жанров. В атмосфере, когда общественное  подминало под себя всё индивидуальное, интимное, погружённое в личные переживания искусство было проявлением наивысшей свободы художников. Умение быть свободным, пожалуй, главное, что перенял Холмянский у Зефирова.

Обучаясь в  Архитектурном институте,  Холмянский продолжил знакомство с достижениями мировой культуры, он много рисовал, работал над натурными штудиями.  Великая Отечественная война приостановила его учёбу, но рисовать он продолжал и во время войны.

 

Лев Холмянский. Конец 1940-х.

Военные рисунки Холмянского представляют собой особую ценность. Ценность эта не только и не столько документальная, хотя уже от самих пожелтевших и потемневших листков из альбомов и блокнотов веет историей. В них есть особая эстетика, которая укладывается в традиционную эстетику малоформатного графического портрета, но не типична для портретов военных лет.

При обучении в Военно-воздушной академии в Иошкар-Оле, во время службы в батальоне аэродромного обслуживания на Украине, в Польше и Германии художник постоянно рисовал. При всей кажущейся простоте и непосредственности рисунков, в них есть глубина и та степень обобщенности, которая делает созданные портреты типичными. Раз, увидев эти зарисовки, трудно отделаться от мысли, что на них изображены давно знакомые лица. Именно они, а не официальные портреты военачальников, героические баталии или плакатные портреты солдат, кажется, вошли в нашу память на каком-то генетическом уровне. Портрет молоденького солдата в пилотке, трогательного своей молодостью, девушка в шапке-ушанке, портреты однополчан – в них нет ничего героического, и в то же время это - одни из самых убедительных образов военной поры. Убедительны в них не только внешние приметы, но, прежде всего, характеры изображённых моделей. Безусловно, эти модели были близки художнику, отсюда мягкость и задушевность их трактовок.

Техника  графического малоформатного портрета, сама по себе, привносит интимность в изображение. Атмосфера, которая возникает при разглядывании небольших листков сродни той, что присутствует при просмотре семейных альбомов. Мастер фиксирует наше внимание на лицах моделей, все детали опущены, беглые линии очерчивают погрудное либо оглавное изображение.

Выступление на защите дипломного проекта. Строгановское училище. 1980-е

Безусловно, история знала периоды, когда художники обращались  к портретам такого рода. Для России расцвет камерных малоформатных портретов - это, прежде всего, пушкинская  пора. И любопытно, что Холмянский в своих военных зарисовках достигает такой же ясности и простоты, которая сквозит  в классических образцах 1-й четверти  19 века. Лишённые героической патетики, портреты Холмянского можно назвать скорей антивоенными, утверждающими мир и покой. Недаром, среди зарисовок этого времени  так много женских и детских образов. Некоторые женские лица Холмянский изображает не единожды. Так, например, «Девушку в голубом» (бумага, цветной карандаш) художник пишет, по крайней мере, два раза. Написанные в цвете портреты отличает большая, чем обычно в его рисунках, завершенность. Художник тщательно моделирует фигуру, прописывает голубое платье, локоны, подчёркивая  красоту и женственность  модели, собственно, то, с чем несовместима война.

То же можно сказать и о детских портретах Холмянского. «Портрет ребёнка» 1944, девочки пяти-шести лет, лишён деталей. На листе  изображено лицо ребёнка, трогательное своей беззащитностью. Образ создается минимумом средств, но именно  минимализм, аскетизм художественно языка и придаёт ему особую выразительность. Недетская серьёзность присуща всем портретам  Холмянского «детской» серии. Это касается и карандашного портрета «Мальчика в подтяжках». 1944.  Как и «Портрет девочки»,- это, по-существу, набросок. Своей незавершённостью рисунки Холмянского безусловно, отличаются от академических. Не застылость, а движение, не канон, а изменчивость  определяют их характер. О «незавершённости», как об эстетическом принципе, характеризуя творчество Холмянского, пишет в книге художник Д.Ф. Терехов. Действительно, недосказанность, незавершенность не замыкает художественный образ в чёткие границы, а показывает его в становлении, в неисчерпаемости. Один образ, как правило,  влечёт за собой рождение другого, связанного мыслью с предыдущим.  

«Портрет подростка» 1948г.?, выполненный на бумаге маслом, в коричневой монохромной гамме, включает в себя многие предыдущие детские образы, созданные художником за годы войны. В нём та же серьёзность, то же,  не по возрасту, знание сложности жизни. При всей непосредственности, свободе изображения, - образ этот кажется собирательным, - это  результат многих наблюдений и переживаний художника.

В живописи Холмянский работал немного. Лучшие его произведения, написанные маслом, как и рисунки, отмечены цельностью и гармоничностью. В них также передаётся атмосфера внутренней сосредоточенности и интимности, поэтизации обыденного, которая отличала многие  произведения  художников «тихого» неофициального искусства 1930- 1950- х годов. К такого рода картинам относится «Портрет жены с книгой» 1958, «Автопортреты»,   портреты брата, отца   1940-1950 - х гг.  Неудивительно, что портрет был одним из самых любимых его жанров: всё искусство его  исходило из гуманистических посылок, из интереса к человеку.  Человек был «мерой всех вещей» и в его пейзажных зарисовках.

Лев Холмянский.
Ленинград. 1948

Эти зарисовки часто делались во время путешествий. Будучи архитектором, он нередко обращался к архитектурным мотивам. И это не было сухой фиксацией натуры. Интересы Холмянского - архитектора, совпадали с интересами многих «странников» шестидесятых-семидесятых годов, свершавших «паломничество» к старым русским  городам, в ближайшую советскую «заграницу» – Прибалтику. Зарисовки Холмянского – своего рода дневник путешествий целого поколения интеллигентов. Его взгляд замечал не только парадные фасады, но и задворки, покосившиеся заборчики.  И в наблюдениях за этими простыми  мотивами  открывались «новые земли» и делались художественные открытия.  При этом Холмянский не считал себя художником.  Ему давалось легко и естественно  то, к чему стремилось и что декларировало поколение «шестидесятников», желавшее преодолеть официальный парадный стиль тридцатых–пятидесятых годов. «Не художнику» Холмянскому не нужен был труд преодоления. Он был всегда свободен от заказа. Но то, что он делал всю жизнь  «для себя» вдруг стало предметом исканий для целого поколения: и простота художественного языка, и интимность,  и желание обрести своё культурное пространство.

Конечно, творчество Холмянского не отличается масштабностью и широким охватом проблем, которые включал в себя ХХ век. Он просто изображал то, что видел вокруг себя, что хорошо знал и любил, что занимало его ум и чувства. Но этот сокровенный  взгляд на людей и предметы давал возможность увидеть за первым планом иной, более значимый.

Живопись часто сравнивают с музыкой, краски - со звуками. Тихое искусство Холмянского молчаливо. Но именно это молчание завораживает и заставляет вновь и вновь разглядывать пожелтевшие листы и пытаться понять причину их очарования. И из всех вопросов о том, как они сделаны, эти рисунки, и что они в себе несут, вопрос, кто их создал, кажется также немаловажным. И поэтому немаловажна и эта книга - о художнике,  архитекторе, педагоге, незаурядной личности  и просто человеке.

Л.М. Денисова,

зав. художественным отделом музея «Новый Иерусалим»

г. Истра. 2002