Шел к Русскому музею довольно долго. Было холодно и ветрено, поэтому и путь был велик.

Вот и он сам. Бегом через старое здание и на второй этаж. Там, оказывается, постоянная выставка Н.Рериха. Старый – он прекрасен. И «Гости», и «Сестра Беатриса», и всякая чертовня с черепами. А Монголию пробежал. Все эти краски – в общем не то. […]

В круглой проходной комнатке – Машков: хлебы, хлебница, растение в горшке, еще что-то.

Рядом с ним и Фальк – белильный, хотя хорош […]

Опять Серебрякова – синеглазые девки (две в рост) и одна эскизная особенно остра. В бане тоже хороши и автопортрет хорош. Она еще, ко всему, очень милая. Жаль, уехала за границу.

Ларионов – громадные рыбы и букет – до сих пор чужд. Гончарова красива и остра. Фешин – нормально.

Грабарь красив. Старое мое увлечение. Я его всегда любил, хотя К.К. [Зефиров] настраивал против него, называл «грубым». […]

Походил по залам Матвеева. Кажется, начинаю его понимать, но не совсем. Пушкин его мне чужд. Тяжел.