Ездили на «объяснение» к хозяйке, договорились о цене и всяких второстепенных деталях. Фаня сажала на выделенных нам грядочках всякие укропы и петрушки. Я жег листья. Их, собранных в кучи, нужно было отвозить на дорогу и там предавать огню. Я до вечера сидел на бревнах и глазел на кострище. Огонь то выбивался, то исчезал. Затаивался и потом появлялся, быстренько перебегая с места на место. Оставить его нельзя было. Поэтому, проводив Фаню, потом и хозяйку, все сидел у дороги.

…Запомнился репортаж об Астафьеве из какой-то сибирской глухомани, где он сейчас живет. Он «вблизи» производит хорошее впечатление. Совестливый человек. А вообще, когда человек занимается своим ремеслом и не суется в философию, а тем более в политику (даже когда он Достоевский) – благо.

В фильме показано застолье [..] В гостях Астафьев и гость издалека – московский актер Петренко, трогательно танцевавший с маленькой внучкой писателя.

Позавчера у меня был праздник – собирались бывшие студенты Архитектурного института, так или иначе имевшие отношение к войне. Пришло около полутора сотен стариков и старух. Зрелище жутковатое, особенно когда (не сразу) начинаешь узнавать некогда молодых. Выступали, вспоминали, кое-что было трогательно.

Потом пошли в столовую, где было организовано застолье в стиле военных лет – картошка «в мундире», соленые огурцы и капуста и, конечно, водка.